Обыкновенная история в двух действиях
"Обыкновенность" здесь оборачивается фантастическим вихрем интриг, водевильная легкость сплетается с яркой экспрессией, а "история" из жизни обывателей одного городишки перерастает в фарс, полный скрытой иронии и подлинного драматизма. Зритель оказывается на пороге мира, лишенного каких-либо примет времени и места, свободного от бытовой конкретики, это некое универсальное пространство, воплощенное в сценический образ захватывающей красоты. Сценография задает стиль спектакля и повышает статус истории с провинциального анекдота до столичного маскарада.
В иллюзорную темно-серую дымку тюлевых занавесов режиссер вписывает трагикомическую реальность обыкновенной жизни, насыщает ее недосказанностью фраз и накалом чувств, наполняет изяществом и "уютом" редких бытовых деталей и опутывает щемящим нежным вальсом. История, начавшаяся как водевиль, заканчивается как жизнь - смертью. Анекдотичный случай из провинциальной летописи неожиданно оборачивается рассказом о Времени и о бессмысленно проходящей жизни, где любят и ненавидят, завидуют и сплетничают, пьют по утрам водку, крадут сахар из чужой сахарницы, мечтают о волшебных краях и умирают - от чахотки, от любви, от равнодушия и просто, потому что пора - Время пришло.
"Александр Славутский хорошо почувствовал ритм прозы Достоевского, когда фрагменты плавные, повествовательные сменяются надрывом, граничащим с истерикой. По сути, Достоевский написал трагикомедию, качаловский театр делает упор на первой части слова. Но трагичность эта бытовая, она не стоит на котурнах, как это иногда бывает у Федора Михайловича. Так, одна из многочисленных провинциальных историй - о сломанных жизнях."
(Время и Деньги)
Фото
К сожалению, фотографий нет, но вы можете их добавить!
